В кильватере первооткрывателей: помощь ближнему по-аргентински

17 января будущие участники экспедиции – проректор по капитальному строительству и управлению имущественным комплексом ГУМРФ им. адмирала Макарова Игорь Павлович Диденко, руководитель плавательной практики курсантов Сергей Николаевич Савельев, доцент кафедры технологии судоремонта Роман Николаевич Ларин, двое курсантов и вошедший в экипаж в последний момент в связи с болезнью одного из предполагаемых участников Александр Сельков – двинулись в путь в аргентинский порт Рио-Гранде. Однако по прибытии их ждал большой сюрприз – порт здесь действительно когда-то был, но состояние акватории оказалось абсолютно непригодным для приема яхты: «Выяснилось, что имевшиеся у нас в распоряжении электронные карты неточны: на них изображен причал, стоянка для яхт, – рассказал Тимофей. – А на деле там нет ничего, кроме катера местных военно-морских сил, который стоял в ангаре на берегу, и еще двух, переделанных в детскую площадку и кафе».

Делать нечего – решили перенести свидание с «Елизаветой» в порт Ушуая, о котором было заблаговременно известно, что проблем там не возникнет. Вот только на автобусе путь до него занял три часа, а яхте пришлось огибать выступающий участок суши, разделяющий города, намного дольше, что в итоге  обернулось для нее большими неприятностями: на входе в пролив Бигл сильный встречный шквалистый ветер поломал крепление гика к мачте и привел основную часть парусов в негодность. В итоге «Елизавета» пробиралась к Ушуае только на штормовом парусе и работающем на пределе моторе. Из-за непогоды и встречного ветра яхта практически топталась на месте – скорость достигала всего 1-2 узлов в час, а топливо стремительно заканчивалось.

– Игорь Павлович смог найти общий язык с представителями аргентинских военно-морских сил – Армады – в порту Ушуая, и «Елизавете» на помощь вышел военный корабль поддержки с топливом, – рассказал Даниил. – При этом яхта была практически в самом начале пролива – им до нее пришлось идти около девяти часов. Это беспрецедентный случай и очень широкий жест: я о таком читал, конечно, пару раз в жизни, но, думал, это моряцкие байки.

Несколько дней, проведенные в Ушуае в ожидании прибытия яхты, не прошли даром: макаровцы посетили музей, посвященный Мальвинской войне (в остальном мире больше известной как Фолклендская) – крупнейшей в современной истории страны, сдружились с сотрудниками и подарили им копии рисунков, выполненных учениками Детской художественной школы им. М. К. Аникушина Кронштадского района Санкт-Петербурга, которые участники экспедиции везли для выставки на станцию «Беллинсгаузен». Еще – провели на главной площади города митинг в честь 200-летия открытия Антарктиды российскими мореплавателями. В будущем ГУМРФ, возможно, установит на берегу набережной города Ушуая бюсты Лазарева и Беллинсгаузена: «Наш опрос жителей показал, что большинство не знает, кто открыл Антарктиду, – рассказал Даниил. – И еще интересный факт: в картографических магазинах и в музее, который мы посещали, есть карта Аргентины с уже как бы принадлежащим ей куском шестого континента, и такие же есть в Чили, причем выделенные участки частично совпадают».

В Ушуае участники экспедиции сдружились с представителями организации «Русский дом на Краю Света», в которую входят мигранты из СССР и России: «Они помогали нам в организации наших мероприятий, в переводе с испанского на русский, потому что английским владеет мало аргентинцев, – рассказал Даниил. – Сами местные очень гостеприимны, отзывчивы, легки на подъем. Например, Роксана, директор яхт-клуба, в котором стояла «Елизавета», ездила с нами в мастерскую, разговаривала со сварщиком, который ремонтировал наш инвентарь – тратила свое время на помощь нам абсолютно безвозмездно, и мы это очень ценили».

Как спится при крене в 45 градусов

Наконец после ремонта «Елизавета» вышла в море. Тимофей, не раз бывавший на яхтах, оказался не совсем готов ко всему, что его встретит: «Перед поездкой я только посмотрел несколько фотографий судна. Можно было, в принципе, найти репортажи, которые снимали на  прошлых этапах экспедиции, только я, разумеется, почему-то этого не сделал. Особенно непривычным был запах – смесь топлива и ароматов с камбуза, мне сначала было немного тяжеловато переносить. На яхтах, где я раньше бывал, двигатели были расположены иначе, и такого смешения не было. Но потом привык. Теперь у меня запах солярки сразу ассоциируется с яхтой, в том же аэропорту запах показался очень знакомым».

Первые несколько дней многих новоприбывших укачивало, и лишний кусок никому в горло не лез, но вскоре все адаптировались.

Были и другие нюансы. «Елизавета» – судно небольшое: 17 метров в длину и 3,5 метра в ширину. На борту – 10 человек. Внутри всего четыре небольших помещения – две комнаты в корме, где могут спать только двое, каюта капитана, в которой помещаются трое-четверо, и самый обширный салон с двумя большими диванами по левому и правому борту. Вот только из-за крена, который держался практически весь путь и подчас доходил до 45 градусов, лежать на одном из них становилось практически невозможно. – Всем пришлось потесниться, спальных мест было меньше, чем нас, – добавил Даниил. – Мне повезло – мы со старпомом спали поочередно в отдельной каюте. Иллюминатор там расположен ниже уровня основной палубы, и когда яхта шла с креном, в нем включался «подводный мир»: я сам как будто был в чистой голубой воде, это очень завораживало, особенно когда ее подсвечивало солнце. Водной жизни там никакой нет: ни рыб, ни растений, только глубина.

«Начал сразу ложиться на пол и потом уже раздеваться – так гораздо удобнее»

Крен доставлял и другие неудобства: «Он действительно был немаленький, но, на самом деле, большее значение имеют не его пиковые значения, а продолжительность, – добавил Даниил. – Если он длится 2-3 часа – ну и черт бы с ним, а когда трое суток подряд, ты сам ходишь все это время перекошенный, воды в стакан не налить, ничего на стол не положить. Приходишь с вахты вниз, а поверхность полов там полированная и влажность большая, только начинаешь разуваться, и тут же – шмяк. Я падал каждый день, а потом начал, приходя, сразу ложиться на пол и потом уже раздеваться – так было гораздо удобнее и менее травматично».

Все в экипаже, в том числе курсанты, наравне стояли вахты, убирались, готовили – каждый в меру своих способностей. Решения принимались коллегиально, после совещания внутри вахты, в каждой из которых – опытный яхтсмен, и обсуждения с капитаном. Старшие делились опытом, давали советы, капитан Алексей Логинов рассказывал о метеорологии, которую он изучал в университете. Курсанты, для которых это путешествие стало  морской практикой, вели штурманскую прокладку, гидрометеорологические наблюдения, Даниил готовил о них отчет в вуз.

– По пути в Антарктиду меня больше всего поразила погода, ее величие и изменчивость, – рассказал он. – При одних и тех же показателях она могла оставаться неизменной несколько суток или перемениться за два часа. Ветер дул, как из форточки, в течение нескольких дней в одну сторону или постоянно менял направление. Меня впечатлило, что в век прогресса, информационных достижений, ракет и спутников, мы так беззащитны перед природой, настолько она сильна.

Летний день в Антарктиде

В целом путь по направлению к континенту, который продлился чуть более пяти дней, прошел хорошо – ветер был хоть и сильный, но попутный. К самому материку «Елизавета» приблизилась ранним утром 8 февраля. Антарктида, в которой на этот месяц приходится лето, встретила путешественников полным штилем и теплой погодой. На станции «Беллинсгаузен» было около плюс двенадцати градусов, которых путешественники, запасшиеся дома теплой одеждой, не ожидали – все же континент издалека представляется вечно холодным и всегда покрытым толстым слоем льда. Однако остров Кинг-Джордж, на котором расположена станция, некоторые даже в шутку называют курортом – температура здесь редко опускается ниже минус десяти даже в холодные месяцы. А это лето вообще выдалось для Антарктиды аномально жарким: 6 февраля на станции «Эсперанса» был зарегистрирован температурный рекорд –  плюс 18.3 °C.

Тимофею хорошо запомнились краски острова Кинг-Джордж – непередаваемо красивое серое побережье с домиками, стоящие неподалеку суда, шапки ледников, виднеющиеся вдали.

Встав пораньше, Даниил попросил у капитана разрешения сделать на моторной лодке круг по акватории. Соглашаясь на путешествие, он радовался возможности побывать в проливе Дрейка и не ждал больших впечатлений от самого шестого континента, но Антарктида ошеломила его сахарно-белыми пиками, ледяными стенами и тишиной, в которой можно было услышать мельчайшие звуки.

– По прибытии на станцию мне пришлось отправиться к врачу – еще в Ушуае начал болеть зуб. Стоматологи предложили удалить нерв или дать с собой уколы антибиотиков, – рассказал Тимофей. – Я выбрал второе, но, к сожалению, на борту никто не умел делать уколы, и мы обратились за этим к врачам на станции. Отказаться от путешествия мне в голову даже приходило – это недостаточно серьезный повод, чтобы упустить такую возможность.

После посещения самой станции, общения с полярниками, передачи им привезенных рисунков «Дети и море» и иконы Иоанна Кронштадского для единственной на континенте русской православной церкви Святой Троицы, путешественники осмотрелись на острове: «Мы вышли в долину, покрытую зелеными, оранжевыми мхами и лишайниками, практически прошли остров насквозь, посмотрели на тюленей, морских слонов, птиц. Здесь пингвин может встать прямо у вас на дороге, они практически совсем не боятся людей. Природа просто великолепная», – рассказал Тимофей.

День сурка

Хотели задержаться на станции подольше, отдохнуть и посетить остров Десепшен – остатки вулкана, в которых образовалась бухта с теплой водой. Однако погода решила иначе – вечерний прогноз показал, что в этот район должен скоро прийти шторм. Переждать его на острове путешественники не могли – хотели успеть в Ушуаю к 13 февраля на встречу с парусниками «Седов» и «Крузенштерн». После завершения необходимых приготовлений – смены порванных парусов, мелкого ремонта и пополнения запасов воды – уже поздним вечером того же дня яхта отправилась в обратный путь. Вот только шторм ее все равно застал, и назад в Аргентину яхтсмены добирались долгие восемь с лишним дней.

Это, по признанию обоих курсантов, стало одним из самых неприятных этапов путешествия: «Ветер встречный, паруса использовать практически невозможно, поэтому мы шли на моторе со скоростью от узла до трех в час, – рассказал Даниил. – Приходишь на свою вахту, тебе условно идти еще триста миль, думаешь: сейчас моя вахта пройдет, потом еще четыре часа до следующей – к ней погода поменяется, а мы преодолеем миль 20-30. Но вечером оказывается, что «Елизавета» прошла за восемь часов всего четыре мили, или ее вообще снесло вбок, а расстояние, которое отделяет нас от Ушуаи, не изменилось. Это создает напряжение.

– Последние три дня на яхте казались настоящим днем сурка, – соглашается Тимофей. – Паники не было, но было непонятно, чего ждать. Но я знал, что все закончится хорошо, потому что мы в надежных руках.

Если нет воды – спасут консервы

Из-за того, что обратный путь занял дольше, чем планировалось, за двое суток до прихода в Ушуаю подошли к концу запасы воды: «Оставалось, условно, пол-литра на человека в сутки, зато еды и консервов – хоть отбавляй. Пить можно, например, жидкость из горошка и пальмито – это маринованные сердцевины пальм, местные аргентинские консервы. Я выбрал горошек, потому что он мне как-то ближе. Это неприятно, конечно, – до сих пор не могу его есть, – но ничего экстренного в ситуации не было. Зубы чистить тоже приходилось забортной водой, – со смехом вспоминает Даниил. – Когда мы вернулись, я, помню, первым делом пошел в магазин – купил хамон и двухлитровую бутылку воды, когда вышел – полтора литра выпил почти сразу, тут же вернулся и купил еще одну».

Об обратном пути у него сохранилось еще одно яркое воспоминание – как однажды, сидя на вахте, он увидел волну настолько большую, что она перекрыла обзор горизонта и часть неба. Она была метров семи, и, конечно, на небольшой яхте встретить такую – ощущение не из приятных. Никакого серьезного вреда волна, правда, не принесла – разве что для нервов яхтсменов.

Веселья на борту тоже хватало: трое членов экипажа в пути отметили дни рождения: первый – еще на станции, а один пришелся на пролив Дрейка: «При крене чуть ли не в 45 градусов испекли торт – конечно, не без проблем: лодка идет, плита качается, а люди пытаются вставить противень с жидким тестом внутрь, чтобы ничего не пролить», – рассказал Тимофей.

Вернулись в Ушуаю путешественники только 15 февраля, естественно, не успев на встречу с парусниками, но не очень расстроившись. Вместо этого им выпал шанс посетить корабль военно-морских сил Аргентины, который так помог «Елизавете», когда в проливе Бигл у нее закончилось топливо. «Наше руководство вернуло одолженные канистры, а в ответ нас всех на следующий день пригласили на борт, – рассказал Тимофей. – Все аргентинские военные моряки были открытые и очень дружелюбные, единственный барьер, который нам мешал – языковой. Но нам снова помогали с переводом представители “Русского дома”».

Продолжение следует.