«Фаина»: 12 лет спустя

Долгое ожидание выкупа злило пиратов, они начинали все больше нервничать. Виктор Никольский рассказывает, что слышал, как между собой они строили планы связаться напрямую с родственниками захваченных моряков и потребовать деньги с них, «а если не выкупят, то нечего их и беречь». После этого старпом написал завещание. Второй помощник Александр Присуха заверил его и поставил судовую печать.

Однако больше всего, по словам Антона Тарасова, страдали моряки, находившиеся в невыносимых условиях. Спать в общей каюте было невозможно: «Жара градусов 40, ужасная влажность, на 14-метровом клочке заперты 18 мужиков и ни одного дуновения ветерка за ночь». Если матросам и удавалось ненадолго уснуть, то уже через час они просыпались от того, что матрасы под ними были насквозь мокрыми.

Как рассказывает Виктор Никольский, сообщения, что кто-то готов выкупить экипаж, появлялись регулярно. Поначалу пленники верили, что в этот раз их точно освободят, но что-то постоянно срывалось. На второй месяц, чтобы лучше ориентироваться во времени, моряки нарисовали карандашом на стене каюты календарь и каждое утро зачеркивали дни. Чтобы поддерживать в каюте и душевой какое-то подобие чистоты, они составили график дежурств.

Кроме того, моряки боялись, что американцы решат штурмовать судно. С пиратством в Аденском заливе боролись корабли международной коалиции во главе с НАТО. Американский фрегат подплыл к «Фаине» спустя восемь часов после захвата (экипаж успел отправить сигнал SOS), но, по словам моряков, их судьба мало волновала американцев: им было важнее, чтобы пираты не забрали с судна военную технику.

Виктор Никольский вспоминает, что на второй месяц плена начал сходить с ума от отчаяния и безделья: целыми днями сидел на палубе или бродил по ней, когда разрешали пираты. В какой-то момент он начал строить план побега. Для начала убедил пиратов, что для того, чтобы получить выкуп в полном объеме, они должны будут предоставить судно в идеальном состоянии. Поэтому он попросил разрешить морякам «потихонечку наводить порядок»: мыть коридоры, чистить палубу.

На самом деле во время этой «работы» Никольский еще с парой моряков искал металлические трубки (по словам членов экипажа, их было много в машинном отделении), нарезал их и прятал в разных местах, чтобы однажды обезоружить пиратов и освободиться. Но план сорвался: по словам старпома, за день до назначенного бунта у пиратов «сработало звериное чутье», они рассадили моряков по разным каютам.

При этом общение с пиратами (частые беседы и совместные трапезы) неожиданно сыграло злую шутку с самим Никольским: другие моряки начали злиться, считая, что он заботится о себе вместо того, чтобы отстаивать общие интересы. В каюте, где был заперт экипаж, постепенно зрела оппозиция.

«Когда мусульмане предлагают есть, нельзя отказываться», – объясняет Никольский. «Но ведь нормальный человек скажет: как же я буду есть, когда мой экипаж голодный? – даже по прошествии лет недоумевает Антон Тарасов. – Получается, когда ты там хавал, мы-то не ели вообще! Тогда смысл? Ты жрал, а мы не жрали. Ты же капитан,  по большому счету, сначала мы должны поесть, а потом ты, в самую последнюю очередь».

Никольский уверяет, что против него зрел заговор, и за этим стоял боцман Денис Шаповалов: по словам старпома, тот завел в общей каюте «тюремные порядки и назначил шестерок». Об этом же рассказывал и Александр Присуха (он, как и Никольский, жил не в общей каюте со всеми, а на мостике с пиратами). При этом Антон Тарасов утверждает, что ничего такого Шаповалов не делал, просто «были люди, которые слушали боцмана , ведомые по природе».

Виктор Никольский до сих пор уверен, что часть команды во главе с Шаповаловым пыталась его отравить, подсыпав что-то в еду. Спасло его то, что перед ужином его предупредил матрос Алексей Кочерга. В интервью украинскому сайту «Сегодня» Кочерга говорил о попытке моряков отравить старпома и второго помощника Присуху клофелином, однако Антон Тарасов уверяет, что травить Никольского никто не собирался. «Просто старпом зазнался, и мы его решили хоть немного проучить», – объясняет Тарасов. По его словам, в тот период моряков кормили в основном рисом и картофелем, от этого часто были запоры. «Вот мы и решили Анатольичу положить в еду две таблетки для скрепления стула, чтоб он помучался немножко, – смеется Тарасов. – А один парень у нас запереживал, мол, не по-людски, пошел и предупредил его».

Продолжение следует
По материалам Meduza