Плавпратика – насущная проблема судоходной отрасли

Без прохождения плавательной практики дорога в профессию для курсантов морских учебных заведений закрыта. Невозможность набрать нужное число месяцев практики означает потерю кадров для национальной судоходной отрасли. К сожалению, эта проблема, о которой неоднократно заявлял Российский профсоюз моряков, остаётся актуальной для отечественной судоходной отрасли. Если текущая ситуация сохранится, то Россия может потерять свое место на рынке труда.

Сложности с прохождением плавательной практики могут затронуть не только курсанта, но и стать делом семейным. С этим пришлось столкнуться главному редактору газеты БТО РПСМ «Морской профсоюзный телеграф» Ольге Лукиной, чей сын Максим сумел устроиться практикантом в 17 лет на судно под иностранным флагом через одну из круинговых компаний Санкт-Петербурга.

Максим поступил в Морской технический колледж в Санкт-Петербурге не после 11 класса, а после 9-го. К концу второго курса ему, как и многим курсантам, ещё не исполнилось 18 лет. Согласно российскому законодательству, на предприятиях водного транспорта не могут работать лица моложе 18 лет. Однако брать на практику можно, хоть это и хлопотно для судовладельца – нужно контролировать прохождение практики и отвечать за него, как за несовершеннолетнего. В таких случаях, как рассказывает Ольга Лукина, приходится хитрить и идти под удобные флаги.

– Моего сына взяли под удобный флаг кадетом в 17 лет. Но из-за того, что ребёнок несовершеннолетний, груз бумажной работы перекладывается на плечи родителей, ведь на каждую бумажку нужно подтверждение от родителей – согласие на использование личных данных при оформлении УЛМ, нотариально заверенное разрешение на въезд и выезд из РФ… Чтобы выйти в море, нужно получить УЛМ, мореходную книжку, пройти курсы НБЖС и ОСПС, пройти медкомиссию. На сбор всей этой кипы уходит месяца два. При этом из группы судомеханического отделения в 25 человек, где учился мой сын, только трое самостоятельно организовали плавательную практику. А практика – это ценз, без которого нельзя получить рабочий диплом, – говорит Ольга Лукина. – Я считаю, что Максиму ещё повезло, потому что я в силу своей работы досконально успела изучить процедуру трудоустройства моряков через круинговые компании и имею представление о процедуре оформления документов, необходимых для занятия места в экипаже. Сомневаюсь, что «обычный» родитель сможет самостоятельно пройти этот путь, не считая материальных затрат в виде оплаты госпошлины, курсов и медицинских сертификатов.

В вузе с практикой полегче, чем в техникуме. Во-первых, ко второму курсу ребята уже старше 18 лет, во-вторых, из вузов судовладельцы могут набрать себе будущий офицерский состав. Поэтому у них есть хоть какая-то есть заинтересованность в том, чтобы нынешние студенты проходили практику на их судах.

С проблемами в прохождении плавпрактики сталкиваются курсанты не только в Петербурге, но и в других регионах России.

– Чтобы всех направить на плавпрактику, нужны либо учебно-производственные суда, либо должны быть подписаны договоры о сотрудничестве с российскими судовладельцами. Таких, к сожалению, не так много. СКФ может взять в год человек 50 – смешные цифры, когда в Петербурге Макаровка, морской колледж и морской технический колледж. Как правило, судовладельцы подписывают договор с вузами, а колледжи вообще никому не нужны, — говорит Ольга Лукина.

В других регионах курсанты могут обратиться в пароходства, чтобы попасть на действующие суда – то же Дальневосточное морское пароходство (FESCO), Северное морское пароходство, Мурманское морское пароходство.

– В советское время всё было государственным, включая распределение и обучение студентов. Человек жил в общежитии на полном государственном обеспечении. Если он учился на механика, то выходил из училища с дипломом механика 3-го разряда. Когда он выпускался, все документы у него были на руках – иди, работай, хочешь – на флот механиком, хочешь – оставайся и работай на берегу. Сейчас государство от этого устранилось, а учёба без практики ничего не значит, – ностальгирует Ольга Лукина по старой школе.

Итак, государство от проблемы самоустранилось, а курсантам, тем временем, не хватает мест, предлагаемых для практики судовладельцами, и УПС. Более того, учебный план часто не совпадает со сроками практики, что неудобно и курсанту, и судовладельцу. Возможно, помогла бы госпрограмма, направленная на обеспечение всех курсантов необходимым объёмом плавпрактики. Но, во-первых, такая программа требует очень подробного обсуждения со стороны всех заинтересованных сторон – судовладельцев, вузов, профсоюза, министерств; а во-вторых, чиновники просто воротят нос от очевидной проблемы.

РПСМ неоднократно пытался донести до госструктур необходимость оптимизировать систему. На VII cъезде Федерации профсоюзов работников морского транспорта (куда входит РПСМ), проходившем в начале года, была принята резолюция, где говорится, что проводимое реформирование морского образования не отвечает интересам ни моряков, ни судовладельцев, ни государства. Россия утрачивает статус кузницы кадров плавсостава, качество подготовки снижается, а необоснованные требования к морякам возрастают. Одной из наиболее актуальных остаётся проблема прохождения плавательной практики. Причинами являются как малое число учебных судов, так и несогласованность учебных программ с потребностями судовладельцев, готовых привлекать учащихся для прохождения практики. Это приводит к тому, что выпускники не могут трудоустроиться, вынуждены занимать рядовые должности и получать затем рабочие дипломы с прохождением дополнительной подготовки.

Как говорит заместитель председателя РПСМ, председатель Балтийской территориальной организации РПСМ Александр Бодня, ещё 300 лет назад – в 1739 году начальник Штурманской роты Степан Гаврилович Малыгин обратился в Адмиралтейскую Коллегию с просьбой выделить для учебных целей корабль: «… поелику флотские штурмана обучаются мореплаванию только теоретическим образом, а в практическом употреблении науки совсем неспособны к делу, то желая приучить их к практике мореходного искусства, прошу пожаловать фрегат и 30 учеников из Штурманской роты, коих обязуюсь сделать в весьма короткое время хорошими штурманами».

– Тогда фрегат Малыгину дали, а вот мы до сих пор бьёмся с министерствами за увеличение количества учебных судов. Бьём в набат, а нас не слышат, – сетует Александр Бодня. – Отсутствие УПС у вузов не позволяет сделать морское обучение комплексным. Вуз должен выпускать специалистов, а сегодняшние курсанты зачастую выходят только с учебным дипломом на руках, а его недостаточно, чтобы пойти работать и занять должность на флоте. Теория должна подтверждаться практикой, иначе что это за морское образование?

Александр Бодня считает, что госпрограмма нужна, поскольку отлаженную советскую систему подготовки плавсостава ликвидировали, а взамен ничего не предложили. Но для этого необходимо, чтобы участники судоходной отрасли услышали друг друга, а ответственные за морское образование министерства не слышат ни судовладельцев, ни профсоюз. В итоге в России постепенно снижается число высокопрофессиональных моряков, а судоходные компании отдают предпочтение более квалифицированным работникам из других стран.

Остаётся надеяться, что те, кто радеют за национальные традиции мореплавания, всё же будут услышаны, и подготовка новых морских кадров не откатится на уровень трёхсотлетней давности.